Иррациональные страхи российского общества сильнее убеждения, что права человека не должны нарушаться.

«Мир обычных людей» — это иллюзия, с помощью которой большинство членов нашего социума избавляется от постоянной тревоги. Худо-бедно она работает — именно что худо-бедно, так как-то и дело дает трещины, в которые врывается та самая тревога… 

Но все-таки мы продолжаем держаться за эту иллюзию, и все, что за пределами «мира обычных людей», кажется нам опасным. В итоге мы забываем, что есть немало людей, которые оказались выброшенными за эти границы и превратились в социально исключенных личностей, как говорится, просто на всякий случай. 

Причем насколько многие их них действительно опасны, никто всерьез не выяснял. Но держать их принято если не всегда взаперти, то, по крайней мере, на некоторой дистанции от «нормальных». Например, в психоневрологических интернатах. 

И тут нам вдруг сообщают, что почти половину обитателей ПНИ могут отпустить. Мы в панике — в мир «нормальных» выпустят «психов», а они опасны. 

Этот почти иррациональный страх питается той же иллюзией о «мире обычных людей». Конечно, мы люди современные, гуманные, и с некоторых пор склонны возмущаться нарушениями прав проживающих в интернатах граждан… 

Но страх оказывается сильнее. 

Ведь сложно согласиться не столько с тем, что среди жителей ПНИ опасны далеко не все, сколько с тем, что среди «обычных людей» опасных, возможно, не меньше, чем среди тех, кто изолирован от общества в государственных учреждениях. 

Строго говоря, согласно закону, сделать это можно только по решению суда. Причем необходимо доказать опасность человека — реальную, а не потенциальную. Изоляция же всех, кто из-за ментального нарушения опасен потенциально, противоречит Конституции РФ и российскому закону о психиатрической помощи. 

Да и если считать опасными всех обителей ПНИ, то подобное учреждение — опять-таки создание иллюзии, на этот раз того, что вот эти якобы опасные люди находятся под надежным контролем. Какой же это контроль, если далеко не все отделения в интернатах закрытые, а вдобавок во многих интернатах постоянная нехватка персонала? Да, жителям ПНИ назначают психотропные препараты, но стоит хоть немного познакомиться с жизнью одного из этих учреждений, становится очевидным, что далеко не все проживающие находятся в химически подавленном состоянии. Где же контроль? 

Правда еще и в том, что в ПНИ попадают с хроническими заболеваниями, гораздо менее опасными, чем острые психозы. А вот как раз люди с острыми психозами чаще остаются в «мире обычных», то есть среди нас. Более того, они — это мы. 

Но и те, что проводят годы, а то и десятки лет жизни в ПНИ — тоже мы. Потому, что в ПНИ может попасть каждый: психическая болезнь, нарушение работы мозга в результате травмы — то, что может произойти с человеком в любом возрасте, никто от этого не застрахован. А еще в ПНИ попадают люди с сохранным интеллектом, но с инвалидностью: либо в результате чьей-то некомпетентности (когда, например, за умственно отсталого принимают человека с глубокой педагогической запущенностью или с нарушениями речи из-за детского церебрального паралича), либо из-за чьего-то злого умысла (когда неудобного инвалида просто сдают в учреждение). 

В ПНИ действительно есть люди, представляющие опасность для себя или окружающих. Но, во-первых, это только некая часть проживающих в подобных учреждениях. Во-вторых, далеко не за всеми опасными людьми в этих учреждениях осуществляется надлежащий контроль. В-третьих, их состояния — не повод содержать их в бытовых и социальных условиях, которые на сегодняшний день существуют во многих ПНИ. 

И пора признать, что ПНИ существуют не для того, чтобы на самом деле изолировать всех, кто на самом деле опасен. Эта система сложилась десятки лет назад и оказалась очень удобной для государства и самой себя во многих отношениях. Здесь и огромные финансовые потоки — например, в Санкт-Петербурге на одного проживающего в ПНИ выделяется около 40 тысяч рублей в месяц (это не считая средств, выделяемых на эксплуатацию здания и т. д.). Здесь и удобство «конвейерного» ухода за нуждающимися в помощи людьми, когда достаточно их кормить, переодевать и давать им препараты, а заниматься их социальной адаптацией практически не нужно…

Приезжайте в любой интернат и посмотрите, как там устроен быт, как выглядят его жители. Факт, что во многих ПНИ у людей нет даже личного нижнего белья, уже известен достаточно широко после недавних проверок Роструда, Росздравнадзора и Роспотребнадзора, прошедших по инициативе вице-премьера Татьяны Голиковой. 

Но для того, чтобы изменилась система, должен измениться сам подход к решению проблемы. Ведь вопрос не в том, опасен или не опасен человек с той или иной особенностью психики, а в том, какие нужно создать условия, чтобы он жил по-человечески и при этом не причинил вреда себе или окружающим. 

Альтернативы системе крупных государственных учреждений для ментальных инвалидов не только возможны, они и существуют. Правда, по большей части не в России — у нас в стране есть только несколько десятков небольших проектов сопровождаемого проживания, созданных, как правило, общественными организациями. Пожалуй, лучший пример — то, как организована психиатрическая помощь в Италии. Информацию о том, как она устроена, уже можно прочитать и в русскоязычных изданиях. Варианты, на самом деле, могут быть разные. Главное: доступная среда для людей с ментальными нарушениями — это именно сопровождение их в «мире обычных людей», а не выталкивание их из этого мира в некие гетто. 

Источник Росбалт