Единый государственный экзамен – одна из самых животрепещущих тем, которая вызывает живой отклик во всех возрастных группах населения в России. И это не случайно, потому что касается фундамента образования и культуры нации.

Единый государственный экзамен (ЕГЭ) является единственно возможной формой сдачи выпускного школьного экзамена уже почти полтора десятилетия. Сам же эксперимент по внедрению ЕГЭ был запущен с начала 2000-х годов. То есть практически четверть века мы живём в режиме «тестовой культуры», когда так называемые контрольно-измерительные материалы (КИМы), составленные по определённым алгоритмам, решают в итоге судьбу человека.

На самых первых этапах, когда вводился эксперимент, идеологами ЕГЭ пропагандировалось, что тестовый экзамен решит две главные задачи: первое — повысит качество образования, второе — решит проблему коррупции при обучении и поступлении.

Оказались ли достигнуты обе эти высоты?

Вроде бы, каждый сегодня может самостоятельно и объективно оценить результаты этих нововведений.

Но оказывается, это непросто сделать. До сих пор нет реальной научной экспертизы «проекта». По большому счёту, засекречены и результаты «эксперимента». Получается, что несколько десятилетий мы движемся с закрытыми глазами, и, видимо, кому-то было очень выгодно — надеть родительскому сообществу эту повязку на глаза.

Свои аргументы высказывали многие учёные, педагоги, политики, эксперты, но они не были услышаны. Властная вертикаль катком продавливала своё видение реформ.

Тем не менее, даже несмотря на таинственный туман, опущенный над «проектом века», жизнь со всей неумолимостью подтвердила факт того, что ЕГЭ оказался системой не столько оценки качественности, системности знаний и поиска творческой личности, сколько форматом натаскивания на тесты и формирования «кроссвордной культуры». Поэтому новых Королёвых, Курчатовых, Ломоносовых с помощью единых госэкзаменов мы вряд ли получим. Это уже очевидно.

Проблема коррупции в системе образования, при всех других проявлениях, надела на себя «белые и пушистые» одёжки и перетекла в репетиторство, то есть фактически скрытую форму изъятия денег из кошельков родителей, при которой никто особо за конечный результат не нёс никакой ответственности.

Не по этой ли причине современная российская школа превратилась во многом в место оценки результатов индивидуальных занятий репетиторов со школьниками во внеурочное время, особенно при поступлении в колледжи и лицеи?

Сама же общеобразовательная школа, изнасилованная тестовой системой оценки знаний учащихся, а теперь ещё и в более извращенной цифровой форме, фактически не имеет доступа к пестованию природных способностей ребёнка, а лишь выдаёт упрощенные программы и проводит срезы знаний.

Получается, что к падению уровня образования пришли за счет упрощения учебных программ и внедрения тестовой системы — «угадайки».

Сегодня разные цифровые образовательные платформы, типа МЦКО, предлагают ученикам попробовать свои силы в компьютерной диагностике, чтобы вместе правильно выстроить дальнейшую образовательную индивидуальную траекторию развития школьника. А по сути — зачем ученику проводить дополнительные к школьным, цифровые тесты и тратить на их прохождение по одному предмету два-три часа своего драгоценного времени, никто толком не отвечает.

А если нет понятного смыслового начала, значит, главное кроется в другом.

Не в том ли, чтобы окончательно и бесповоротно в итоге перевести вербальные коммуникации школьника, лишив его тем самым полноценного общения с учителем и работы в коллективе сверстников, исключительно на формат диалога с компьютером «тет-а-тет»?

Никто особо не анализирует последствия такого цифрового общения, а про влияние на здоровье учащегося самих цифровых технологий среди чиновников вообще уже не принято дискутировать.

Что в «сухом» остатке? Ученик, лишенный полноценного человеческого общения, которое ему заменяет машина. Школьник, которому тот же самый компьютер прочертил некую индивидуальную траекторию развития, на основании каких-то алгоритмов. В итоге – формирование портфолио с набором достижений и успехов в «боевой и политической подготовке», где критерием и мерилом будет конечный тест? Или что-то иное?

Как государевы сановники собираются вычленить из общей массы гениев и профессионалов своего дела, если всё больше образовательных услуг ставится исключительно на денежный поток? Возьмут в основу наследственность и снова примут на вооружение евгенику? Или сегодня самым эрудированным и смекалистым назначат того, кто сможет за себя заплатить? При этом всем приставят так называемого «наставника» (не путать с мастером производственного обучения, который существовал в советские времена), который будет следить и задавать рамки приличия, спущенные «сверху»?

Страна крайне нуждается в высококвалифицированных кадрах, в инженерах и управленцах, способных реализовать самые ответственные задачи. И как в таких условиях усложнения мира и его непредсказуемости можно переходить и культивировать с такой помпой простые унифицированные тесты?

Как пишут эксперты, новые стандарты по применению нейросетевых алгоритмов в образовании грозят появлением обученного машинами поколения – так называемых Маугли 2.0.

Очередная реформа образования – это очередное упрощение программ и оптимизация образовательных бюджетов путём запихивания всех под цифровой молох?

Но это тогда явно не цели развития, а что-то другое.

Эксперты давно подсчитали отдачу от вложения в людей и в «железо». При доле инвестиций в технологии в режиме 80% доля успеха сопоставима с 10%. При доле инвестиций в человека (примерно 8-10%) доля успеха составляет 75%. Остальные 10% — это информация (база). Как говорится, почувствуйте разницу!

Даже при таких, вроде бы совершенно доказательных параметрах, вкладывать в человека современная власть не спешит. Возможно, причина в том, что интересы национального государства оказались в руках транснациональных корпораций, которым корыстные интересы и желание тотальной монополии по управлению личностью, затмили разум.

Ведь доказано уже самой жизнью, что только при общем высоком образовательном уровне населения, а вместе с ним и повышением нравственной культуры, сможет «собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов российская земля рождать» (А.С.Пушкин).

ЕГЭ, как вредоносный компьютерный вирус, уничтожает смысловую информацию. Именно поэтому ЕГЭ завёл в тупик некогда мощное классическое российское (советское) образование, при котором из коллективного творчества масс выявлялись самородки.

Дома пионеров, кружки авиамоделистов-конструкторов, разные клубы по интересам, сами школы являлись питательной средой для рождения будущих инженеров и учёных, а также умение грамотно писать, читать с пониманием смысла и мыслить, а не способность разгадывать ЕГЭ-«кроссворды».

Сегодня установка другая: вместо творцов нужны потребители услуг. Соответственно, с этой идеологией и выстроена вся политика государства в образовательной сфере.

Если это так, то, чтобы ни говорили разные высокие чины с трибун о том, что нужно ещё раз подумать о статусе и судьбе ЕГЭ, кроме красивых слов, дальше дело не пойдёт до тех пор, пока политика государства в образовании не будет кардинально изменена.

ЕГЭ сейчас никто отменять не будет до тех пор, пока он не уничтожит дух и последние ростки советской системы классического фундаментального образования. Как бумажные доллары и рубли уйдут из жизни «сами собой», когда внедрят и навяжут всем тотальное использование цифровых денег, так и ЕГЭ отпадёт за ненадобностью сам собой. Знания каждого ученика в этом случае будет проверять нейросеть по заложенным в её систему алгоритмам, а не учитель или преподаватель.

Святая вера в возможности «искусственного интеллекта» в итоге может сыграть злую шутку и с его продвиженцами. Когда нивелируется человеческое разумное начало, а всё сущее отдаётся на откуп машине, фактор непредсказуемости возрастает многократно.

Без диалога с обществом и критической оценки ситуации всякие ЕГЭ и другие подобные «новации» есть и будут мертворождёнными инициативами, уводящими страну и её граждан от столбовой дороги развития и способными привести лишь к мракобесию.

Источник КМ